Психологические и этические аспекты
Вопреки
созданному прессой образу абсолютно нормального мальчика, обречённого
жить в пузыре, Дэвид был психологически неустойчив — в основном из-за
недостатка общения с другими людьми и очевидной безнадёжности его
положения. Вынужденный демонстрировать тщательно отработанную напускную
вежливость, Дэвид всё чаще впадал в раздражительность и депрессию,
выражая свой гнев импульсивными действиями (так, однажды он размазал по
всему пузырю собственные экскременты). Кроме того, Дэвид панически
боялся инфекции; по ночам его преследовали навязчивые кошмары о полчищах
ядовитых пауков и «короле микробов», насылавшем на него своих
бесчисленных жёнКогда
кто-то спросил Монтгомери: «И долго вы намерены осуществлять такие
проекты?», он ответил: «До тех пор, пока не решу, что из этого больше не
выжать никакой информации — или пока исход проекта не будет ясен»Других консилиумов по данному вопросу не проводилось
Он так и не дотронулся до мира
Когда Дэвиду исполнилось 12 лет, врачи забеспокоились, что переходный возраст заявит о себе. Кроме того, правительство, финансирующее содержание мальчика в пузыре, начало сомневаться в необходимости такого эксперимента. На бокс было потрачено более 1,3 миллиона долларов, но здоровье мальчика так и не улучшилось.
Поэтому медики техасской больницы уговорили семью Веттер сделать сыну пересадку костного мозга от родной сестры. Хоть она и не была идеальным донором, врачи уверяли родителей, что это тоже нормально, что миру известны такие практики, что всё должно получиться.Фото: mel. fm23 октября 1983 года врачи провели операцию, не вытаскивая мальчика из пузыря. И хотя Дэвид просил не афишировать это событие, врачи всё равно снимали весь процесс на видеокамеру.
Организм юноши принял костный мозг сестры, отторжения не произошло, операция считалась успешной. Когда Дэвид отошёл от операции, ему разрешили выйти из пузыря. Первое, что он сделал, — это обнял и поцеловал маму.
Через несколько месяцев у мальчика сильно ухудшилось состояние — поднялась высокая температура, начались кровотечения. Оказалось, что в мозге сестры была герпетическая инфекция, которую врачи не заметили. Организм Дэвида не имел иммунитета, чтобы бороться с бактериями. 22 февраля 1984 года мальчик умер от лимфомы Беркитта.
На его могильном пятнике родители выгравировали надпись «Он так и не дотронулся до мира, но мир был тронут им».
Когда общественность узнала о смерти Дэвида, люди стали обвинять его лечащих врачей. Общественность посчитала, что медики специально уговорили маму родить ребёнка, чтобы провести над плодом живой эксперимент.
«Самое скверное в истории „мальчика в пузыре“ — то, что пузырь ему был уготован с момента зачатия. Но те, кто все это затеял, ничего не просчитали как следует. Они не продумали толком, что будет, если способ лечения не найдется сразу же после рождения ребёнка. Они исходили из предположения, что в пузыре можно жить хоть до восьмидесяти лет — и такая жизнь будет хоть и досадной, но, в общем, вполне сносной», — говорил директор Пасторского попечения Колумбийской пресвитерианской больницы в Нью-Йорке.
Жизнь в пузыре
Дэвид Веттер внутри своего защитного пузыря
Воду, воздух, пищу, подгузники и одежду стерилизовали перед тем, как попасть в стерильную камеру. Предметы помещали в камеру, заполненную газом этиленоксидом, на четыре часа при 60 градусах Цельсия (140º F), затем аэрировали в течение периода от одного до семи дней перед помещением в стерильную камеру.
После того, как его поместили в стерильную камеру, к Веттеру прикасались только через специальные пластиковые перчатки, прикрепленные к стенкам камеры, которую надували воздушные компрессоры, которые были настолько громкими, что общение с Дэвидом было затруднено. Его родители и медицинская команда, в которую входил доктор Джон Монтгомери, стремились обеспечить ему как можно более нормальную жизнь, включая формальное образование, телевизор и игровую комнату в стерильной камере. Примерно через три года после рождения Веттера терапевтическая бригада построила дополнительную стерильную камеру в доме его родителей в Конро, штат Техас, и транспортную камеру, чтобы Веттер мог проводить дома от двух до трех недель в компании своей сестры и друзей. . Друг устроил специальный показ « Возвращения джедая» в местном кинотеатре, чтобы Веттер мог присутствовать на просмотре фильма в своей транспортной камере.
Когда Веттеру было четыре года, он обнаружил, что может проделывать дыры в своем пузыре с помощью шприца-бабочки, который по ошибке был оставлен внутри камеры. На этом этапе терапевтическая бригада объяснила ему, что такое микробы и как они влияют на его состояние. Когда он стал старше, он начал осознавать мир за пределами своей камеры и выразил заинтересованность в участии в том, что он мог видеть за окнами больницы и по телевидению.
В 1977 году исследователи из НАСА использовали свой опыт изготовления скафандров для разработки специального костюма, который позволил бы Веттеру выбраться из пузыря и выйти во внешний мир. Костюм был соединен с его пузырем через тканевую трубку длиной восемь футов (2,5 м), и, хотя и был громоздким, он позволял ему выходить на улицу без серьезного риска заражения. Веттер изначально сопротивлялся костюму, и, хотя позже ему стало удобнее носить его, он использовал его только семь раз. Он перерос костюм и никогда не использовал замену, предоставленную ему НАСА.
Предыстория
Старший брат Дэвида — Дэвид Джозеф Веттер III (англ. David Joseph Vetter III), первый сын Дэвида Джозефа Веттера-младшего (англ. David Joseph Vetter Jr.) и Кэрол Энн Веттер (англ. Carol Ann Vetter), — умер в семимесячном возрасте. По заключению врачей, мальчик родился с генетически обусловленным дефектом вилочковой железы, играющей важную роль в нормальном функционировании иммунной системы. Вероятность того, что каждый следующий сын, зачатый парой, унаследует аналогичное генетическое расстройство, составляла 50 %. Специалисты из медицинского Бэйлор-колледжа Джон Монтгомери (англ. John Montgomery), Мэри Энн Саут (англ. Mary Ann South) и Рафаэл Уилсон (англ. Raphael Wilson)
заверили чету Веттеров, что в случае, если у них родится ещё один
ребёнок с ТКИД, он может быть помещён в стерильный изолятор на период до
операции по пересадке костного мозга от потенциального донора
— старшей сестры Кэтрин. Дэвид Джозеф и Кэрол Энн страстно хотели
сына-наследника. Полагая, что после непродолжительного курса лечения её
ребёнок сможет жить нормальной жизнью, Кэрол Энн решилась на третью
беременность. Тем не менее, после рождения Дэвида было установлено, что
костный мозг Кэтрин несовместим с тканями тела новорождённого;
возможность трансплантации была исключенаНи
частного, ни публичного обсуждения того, ка́к следовало действовать
в этом случае, а также потенциального срока пребывания ребёнка
в пузыре-изоляторе, не проводилосьRev. Raymond LawrencePastoral Care of Columbia Presbyterian Hospital, NYCЛоренс
утверждает, что Монтгомери, Саут и Уилсон намеренно убедили родителей
Дэвида зачать сына — только затем, чтобы получить удобный подопытный
объект для своих исследований. Все трое специалистов отвергают это
обвинение
Скафандр от НАСА
- Дэвид, впервые в жизни увидевший водопроводный кран
- Отец Дэвида и доктор Мэри Энн Саут проверяют состояние шлангов, подающих фильтрованный воздух в скафандр
В 1977 году сотрудники НАСА, основываясь на опыте изготовления космических скафандров,
создали специальный скафандр стоимостью 50 000 долларов США,
позволивший Веттеру выходить из своего кокона во внешний мир. Громоздкий
костюм соединялся с пузырём восьмифутовой (2,5 м) матерчатой
трубой-тоннелем, предоставлявшей Дэвиду возможность перейти в скафандр
без риска зараженияВ
день, когда шестилетний Дэвид должен был получить свой подарок, больницу
посетило множество учёных и представителей прессы, желавших увидеть,
как «Мальчик в пузыре» впервые оставит своё жилище. Ко всеобщему
разочарованию, Дэвид отказался надевать скафандр перед журналистами («Я не верю. Мэри, ты веришь? Посмотри на эту штуку в конце тоннеля. Я её боюсь. Там могут быть микробы»).
Через несколько часов после того, как представители прессы ушли, Дэвид,
дрожа от страха, прополз по трубе и сунул голову в скафандр. До этого
он никогда в жизни не делал более шести шагов в одном направленииПозднее
Дэвид привык к своему скафандру, однако воспользовался им всего семь
раз, прежде чем окончательно вырос из него, и впоследствии ни разу не
надел новый скафандр, предоставленный ему НАСА. Несколько лет спустя при
просмотре телевизионного фильма, изображающего отдельные моменты его биографии, Дэвид рассмеялся, увидев, что артист, исполняющий его роль, входит в пузырь в таком же, как у Дэвида, скафандре без предварительной стерилизацииRoundupВ 1986 году скафандр был приобретён Смитсоновским институтом для Национального музея американской истории
Как рыбка в аквариуме
Врачи положительно оценивали психологическое и физическое состояние мальчика. «Дэвид проявил мужество, терпение и понимание. Он принял уникальные обстоятельства своей жизни, но ждал, когда сможет выбраться из пузыря», — рассказывал ведущий врач техасской больницы.Фото: mel. fmНо на самом деле реальное состояние Дэвида было довольно спорным. Хоть люди и видели в «мальчике в пузыре» милого и озорного ребёнка, который способен очаровать с первого взгляда, многие люди, приближённые к семье Веттер, замечали в нём глубоко несчастного человека.
Мэри Мерфи, психолог техасской больницы, регулярно наблюдала за состоянием мальчика. Она рассказывала, что он частенько злился на окружающий мир за то, что всегда был от кого-то зависим. Он никогда не мог делать то, что ему искренне хочется. За каждым его действием наблюдали, как за рыбкой в аквариуме.
Он почти никогда не был один. А любой предмет, который он хотел взять, должен был пройти обработку, которая занимала от одного до семи дней.
Его мать вспоминала, что, взрослея, друзья Дэвида стали реже его навещать: «Поэтому казалось, что Дэвид становился более задумчивым. Это было видно по его глазам. Он стал более скрытным и перестал делиться своими мыслями».
Смерть
К началу 1980-х годов надежды на то, что способ лечения Дэвида наконец будет найден, по-прежнему оставались эфемерными. Врачи опасались, что в подростковом возрасте Дэвид станет ещё более непредсказуемым и неконтролируемым. Правительство США подняло вопрос о сокращении финансирования исследований, связанных с экспериментом, ввиду их безрезультатности, а также растущего неодобрения этической стороны эксперимента, высказываемого во время публичных дебатов. На уход за Дэвидом было потрачено в общей сложности около 1,3 миллиона долларов США.
В 1980 году, когда Дэвиду было около девяти лет, новые лечащие врачи Ральф Фейгин (англ. Ralph Feigin) и Уильям Ширер (англ. William Shearer) предложили попробовать вывести его из пузыря, переведя на режим инъекций гамма-глобулина и антибиотиков. Понимая, что это почти наверняка обрекло бы Дэвида на гибель (и предварительно проконсультировавшись с тремя первыми лечащими врачами), его родители ответили отказом. Монтгомери заявил:
Три года спустя, по совету врачей, в своё время уговоривших Веттеров зачать второго сына, родители Дэвида решили позволить его медицинской бригаде выполнить операцию по пересадке Дэвиду костного мозга от его старшей сестры Кэтрин. Попытки найти совместимого донора, предпринимавшиеся с момента рождения Дэвида, не увенчались успехом, однако в исследованиях по трансплантации несовместимого материала, проведённых незадолго до этого, были достигнуты определённые положительные результаты. Вопреки желанию Дэвида, операция снималась на киноплёнку. Костный мозг Кэтрин был пересажен Дэвиду через внутривенные катетеры, пропущенные сквозь стенку пузыря.
Операция, проведённая 23 октября 1983 года, прошла успешно, и некоторое время врачи всерьёз надеялись, что благодаря ей Дэвид сможет, наконец, оставить свой пузырь. Тем не менее, в декабре того же года Дэвид впервые в жизни почувствовал себя плохо — у него начались понос, высокая температура и сильная рвота, вызванные кишечным кровотечением. Симптомы были настолько серьёзны, что Дэвида пришлось извлечь из его стерильного жилища. Вне пузыря состояние Дэвида начало резко ухудшаться; в первую неделю февраля 1984 года наступила кома. Мать Дэвида в первый и последний раз смогла прикоснуться к коже сына незадолго до его смерти. 15 дней спустя, 22 февраля 1984 года, 12-летний Дэвид Веттер умер от лимфомы Бёркитта.
Патологоанатомическое вскрытие показало, что костный мозг Кэтрин содержал герпетический вирус Эпштейна — Барр, оставшийся невыявленным во время предоперационного обследования. Попав в организм Дэвида, вирус привёл к появлению в его теле нескольких сотен злокачественных опухолей.
Неоднократно видевший рекламу «Кока-колы» и слышавший о ней от сверстников, Дэвид всю жизнь мечтал попробовать напиток, но процесс стерилизации, необходимой для передачи «Кока-колы» внутрь пузыря, разрушал её вкус. Впервые в жизни покинув пузырь, Дэвид сразу попросил «Кока-колы», но получил отказ. По словам матери Дэвида,
Жизнь в пузыре
В 1971 году Кэрол Энн забеременела в третий раз. В своих интервью она говорила: «Дети очень важны для нашей надежды и мечты о будущем. После случившегося мы сразу же захотели завести ещё одного ребёнка. Мы хотели иметь столько детей, сколько пошлёт нам Бог».
На диагностике врачи обнаружили у плода тяжёлый комбинированный иммунодефицит, поэтому начали готовить к родам стерильный изолятор. 21 сентября 1971 года на свет путём кесарева сечения появился мальчик по имени Дэвид Филлип Веттер.
Через 10 секунд после рождения мальчика поместили в тот самый обеззараженный пузырь. И начали готовиться к операции по пересадке костного мозга. Но уже через несколько часов оказалось, что ни старшая сестра, ни родители не подходят мальчику в качестве доноров.
Дэвид Филлип остался жить в стерильном боксе. По мере того как он рос, увеличивался и размер пузыря. Все вещи, попадающие в бокс (даже воздух), проходили долгую медицинскую обработку. Они должны были быть абсолютно стерильными, чтобы не заразить мальчика бактериями из внешнего мира.
После того как Дэвид немного окреп, врачи разрешили транспортировать мальчика в боксе домой, а в больнице появляться только в выходные. Дома он мог смотреть телевизор и проводить время с родителями. Иногда к нему приходил сын соседей, чтобы поболтать и поиграть по ту сторону медицинской оболочки. Очень много времени с Дэвидом проводила его сестра. Родители рассказывали, что первые годы она даже спала рядом с медицинским боксом, чтобы не оставлять брата ни на минуту.
Когда Дэвиду Филлипу было четыре года, ему так сильно надоело сидеть все время в одном и том же пузыре, что он нашёл какой-то шприц и проткнул им мягкую оболочку. Врачи успели быстро предотвратить возможные последствия. Тогда с мальчиком первый раз поговорили о его жизни, объяснили, почему все люди могут ходить, где хотят, а он должен всегда сидеть в своем пузыре. В местных СМИ писали, что после этого разговора Дэвид стал очень беспокойным. И у него появилась мизофобия — боязнь микробов.
Образование мальчик получал дома. Иногда его подключали к школьным урокам по стационарному телефону, чтобы он слушал одноклассников и не чувствовал себя изолированным от других детей.
Дэвид, как и любой ребёнок, не любил делать домашнее задание, поэтому создал в пузыре специальные тайники. В них он прятал канцелярские товары. А потом говорил, что не мог написать задание, потому что у него не было, например, ручки.
Родители редко разговаривали с Дэвидом про его особенности, да и сам мальчик не задавал лишних вопросов. «Он никогда не чувствовал себя инвалидом или обманутым и никогда не говорил: „Почему я?“» — вспоминала его мать. Но супруги Веттер всё равно старались как можно реже допускать к сыну журналистов.
Однажды во время ссоры с мамой из-за разбросанных в пузыре игрушек Дэвид увидел на столе газету, где на обложке была напечатана его фотография. «На следующий день Дэвид сказал мне, что он звезда. Я не знала, что он имел в виду, поэтому ответила, что да, действительно, он звезда, потому что освещает мою жизнь. Дэвид быстро поправил меня и сказал, что он звезда, потому что видел свою фотографию в газете. А звёздам не нужно убирать за собой игрушки», — рассказывала Кэрол Энн.
Финеас Гейдж
Финеас Гейдж работал бригадиром взрывников на железной дороге из Рутленда в Берлингтон. 13 сентября 1848 года он получил тяжелейшую травму головы. Лом длинной более метра, весом 6 кг и диаметром 3,2 см пробил черепную кость, прошел за левым глазом рабочего и вышел через лобную кость. От взрыва Финеас потерял лобную долю левого полушария. Но несмотря на тяжесть ранения, уже через несколько часов он пришел в себя и даже самостоятельно добрался до врача Джона Харлоу. Доктор вытащил лом, удалил мелкие осколки черепа и обработал рану. Несколько дней спустя на ране образовался абсцесс, а родственники Финеаса даже приобрели гроб, ожидая его скорой смерти. Но ко всеобщему удивлению инфекция не перекинулась на уцелевшие области головного мозга: доктор просто удалил абсцесс, расположившийся под кожей. Как писал Харлоу в «Бостонском медицинском журнале», Гейдж быстро пошел на поправку и вскоре начал совершать короткие прогулки.
С того дня как произошел взрыв, Гейдж прожил еще 12 лет. Все это время он продолжал активно работать и даже путешествовал по миру. Он отправился в Чили и прослужил там водителем дилижанса в течение полугода. Тем не менее ранение, по мнению доктора Харлоу, сильно изменило Гейджа.
Харлоу вспоминал: «Между его интеллектуальными свойствами и животными наклонностями, если можно так выразиться, расстроилось равновесие. Он вспыльчив, не почтителен, позволяет себе грубейшие ругательства (что раньше ему было вовсе не свойственно), не выказывает почти никакого уважения своим товарищам, не терпит советов и не проявляет сдержанности, когда это противоречит его желаниям <…>. Он строит многочисленные планы, которые никогда не исполняются».
Индустрия 4.0
Диагноз по селфи: какими бывают телемедицинские приложения
Современники вспоминали, что в последние годы жизни Гейдж пристрастился к выпивке, приставал к женщинам и намеренно ввязывался в драки. Правда, сестра и мама пациента Харлоу отвергали эти заявления. При этом они отмечали, что Финеас страдал кратковременными приступами амнезии.
Случай Гейджа оценивается учеными как одно из первых доказательств, что повреждение лобных долей влияет на личность человека.
Приматолог и нейрофизиолог Роберт Сапольски объясняет в своей книге «Биология добра и зла» объясняет: «Лобная кора берет на себя управление, когда требуются серьезные социальные усилия — поблагодарить хозяев за ужасный обед, не дать в глаз разъяренному сотруднику, не делать нескромные предложения каждому симпатичному человеку, не хихикать во время траурной речи. Подумайте с благодарностью к своей лобной коре о том, что происходило бы, не помогай она нам сдерживаться».
Случай Гейджа подготовил врачебное сообщество к идее о том, что операции на мозге потенциально возможны. Его кейс интересен и тем, что врачи получили самые ранние данные о функциональных участках головного мозга и первые доказательства его нейропластичности. Так, в мае 2012 года американские исследователи проанализировали травму, полученную Гейджем, и пришли к выводу, что бригадир потерял около 4% коры и 11% белого вещества мозга. Изменения в поведении Гейджа оказались связаны с этими повреждениями, а также с последующими нарушениями в лимбической системе мозга, ответственной за поведение и способность принимать сложные решения.
«Мы обнаружили значительную потерю белого вещества, соединяющего левые лобные области и остальную часть мозга, — объяснял руководитель проекта, член Лаборатории нейровизуализации Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (LONI) доктор Ван Хорн. — Мы предполагаем, что нарушение нейросети значительно повлияло на его личность, изменив ее до неузнаваемости».
В последние полгода жизни у рабочего развилась эпилепсия: Финеас ушел из жизни 21 мая 1860 года после затяжного эпилептического приступа.
12 лет одиночества.
Каково это жить в пузыре? Для Дэвида Веттера, мальчика из Техаса, пластиковый пузырь и был весь мир.
Дэвид родился 21 сентября 1971 года с тяжелым комбинированным иммунодефицитом (SCID) и был вынужден жить в специально сконструированном стерильном пластиковом пузыре от рождения до самой смерти в 12 лет, рассказывает CBS News.
gettyimages Дэвид не был первым ребенком в семье, родившимся с SCID (он же алимфоцитоз, он же синдром Гланцмана-Риникера, он же — тяжелый комбинированный иммунодефицит, он же — тимическая алимфоплазия). Первый сын Кэрол Энн и Дэвида Дж. Веттера тоже умер в младенчестве от этой болезни.
Генетический дефект нарушает работу вилочковой железы, в результате чего у родившегося ребенка отсутствуют (или почти отсутствуют) Т-лимфоциты, а B-лимфоциты есть, но не работают. Это заболевание встречается с вероятностью 1:100 000 новорожденных (у индейцев навахо и апачей частота 1:2500). Однако, если мальчик рождается с этим заболеванием, вероятность того, что следующий мальчик будет таким же, — 50%.
Беттманн — Архив Беттманн — Getty Images Когда Кэрол Энн узнала, что беременна вторым мальчиком, врачи сказали ей, что у ее сына один шанс из двух родиться со SCID — заболеванием, которое касается только мальчиков. От аборта Веттеры отказались.
Тем более что врачи из медицинского колледжа Бэйлора заверили родителей, что если таки болезнь случится, то можно будет поместить мальчика в стерильный бокс до пересадки костного мозга. Потенциальным донором была его сестра Кэтрин. Видимо, поэтому они решились все-таки родить наследника. О том, что будет, если костный мозг не подойдет, почему-то никто не подумал.
gettyimages Ребенок родился, но костный мозг не подошел. Мальчик остался жить в стерильном пузыре. Он был крещен дезинфицированной святой водой и остался в заключении на дюжину лет, почти до самой смерти.
Прежде чем попасть в стерильный кокон Дэвида, вода, воздух, продукты питания, подгузники и одежда тщательно дезинфицировались.
Джеймс Фиппс
На протяжении долгого времени натуральная оспа оставалась одной из самых заразных и смертоносных болезней в мире. Только в XVIII веке от нее ежегодно умирало около 400 тыс. человек в Европе. Возбудителями натуральной оспы были ДНК-вирусы двух видов — Variola major (летальность составляла 20–40%, а в период эпидемии доходила до 90%) и Variola minor (смерть наступала в 1–3% случаев).
Болезнь удалось победить благодаря вакцине, изобретенной в конце XVIII века деревенским врачом Эдвардом Дженнером. Последний случай заболевания натуральной оспой зафиксировали в октябре 1977 года, а спустя три года, ВОЗ объявила о полном искоренении болезни.
Оспа передавалась преимущественно воздушно-капельным путем. Около двух недель больной бессимптомно переживал инкубационный период. Потом наступала лихорадка, а кожа и слизистые ткани зараженного человека покрывались сыпью. В острый период болезни пузырьки из сыпи (везикулы) начинали гноиться и кровоточить. Когда острая стадия болезни проходила, пузырьки затягивались коркой, оставляя на коже множественные рубцы. Риск умереть от натуральной оспы стремился к 40%, а самое частое осложнение включало полную или частичную слепоту.
Футурология
Почему человечество теряет зрение и ждет ли нас «будущее слепоты»
Попытки победить оспу совершались и до Дженнера. Например, на Востоке практиковалась вариоляция, когда здоровому человеку через небольшую рану прививалось содержимое гнойных оспин зараженного человека. В Европе о вариоляции узнали благодаря супруге британского посла в Стамбуле, леди Мэри Уортли Монтегю, которая успешно испытала вариоляцию на своих детях. Тем не менее это был опасный метод профилактики: испытуемые часто болели тяжелой формой натуральной оспы, а смертность таких случаев составляла 2%, что считается недопустимым показателем для современной вакцины. Кроме того, практика вариоляции провоцировала эпидемии, одна из которых началась в 1794 году в Гамбурге.
Вариоляцию перенес и восьмилетний житель Беркли Эдвард Дженнер. Позже он получил медицинское образование и стал деревенским врачом. Долгое время Дженнер работал над созданием эффективной профилактики натуральной оспы. Более двадцати лет он наблюдал за крестьянками, которые заражались коровьей оспой от больного скота. Коровья оспа передавалась людям, но болезнь проходила в легкой форме. Дженнер сделал вывод, что люди переносят инфицирование натуральной оспой намного легче, если до того переболели коровьей. Объединив эти факты, он разработал свой метод двухэтапной вакцинации: решил сперва привить пациенту клетки коровьей оспы, а когда у него выработается иммунитет на вирус, провести вариоляцию человеческой оспы.
Основываясь на своих наблюдениях, 14 мая 1796 года Дженнер привил клетки коровьей оспы восьмилетнему Джеймсу Фиппсу, сыну садовника. Джеймс стал первым человеком, испытавшим на себе вакцину от человеческой оспы. Сама вакцинация (от латинского vacca — «корова») названа в честь этого события.
На эксперименте присутствовала многочисленная комиссия врачей: современники относились к идеям Дженнера с некоторым скепсисом. Двумя годами раньше Лондонское королевское общество уже его брошюру «Исследование причин и действие коровьей оспы» с формулировкой «не компрометировать репутацию подобными статьями».
Дженнер извлек содержимое из оспенного нарыва на руке доярки Сары Нельмес (в других работах он называет ее Люси) и перенес его на царапину на теле Джеймса. Спустя пару дней мальчик почувствовал легкое недомогание, но коровьей оспой не заболел. После этого Дженнер пошел на рискованный по меркам современной медицинской этики шаг — попытался заразить Джеймса человеческой оспой. Как и предполагалось, заболевание не развилось. Впоследствии Дженнер не раз проверял свой метод, безуспешно пытаясь инфицировать Фиппса человеческой оспой.
Наряду с Дженнером и независимо друг от друга над разработкой прививки трудились и другие врачи
Однако именно публичная вакцинация Джеймса Фиппса привлекла внимание врачебного сообщества, а исследование, в котором подробно описывается состояние мальчика, стало первым опубликованным отчетом по вакцинации